Впервые я увидела Диану — тогда еще Диану Спенсер — по телевизору. Ее невозможно было назвать иконой стиля — у нее был типичный англосаксонский вкус девушки из аристократической семьи. Диана выглядела как тысячи других юных англичанок: блузки с рюшами в духе Laura Ashley, кардиганы, длинные твидовые юбки. Модой интересовалась мало, гардероб имела довольно скудный. Но никто тогда ее не судил за то, что она не следует модным трендам или как-то не так одевается. Вся страна влюбилась в нее с первого взгляда. Она была очень хорошенькой, и у нее была чудесная застенчивая улыбка. Все были просто на седьмом небе от счастья, что принц Чарльз нашел наконец невесту — ему ведь было уже за тридцать. А тут — прелестная девятна­дцатилетняя девушка, и к тому же девственница.

В 1980 году, вскоре после помолвки, Диана вместе со своей матерью пришла к нам в британский VOGUE. Ей нужна была помощь. Определиться со стилем, понять, что и куда следует носить, разобраться в сложных соответствиях придворного этикета и гардероба. К тому же после объявления о помолвке она просто физически не могла бы прийти в магазин и что-то там примерить — журналисты проходу не давали. А в VOGUE в отделе красоты работала ее сестра, и Диане казалось естественным прийти именно сюда, в офис на Hanover Square.

Из нескольких редакторов моды, которые тогда работали в журнале, помогать будущей принцессе поручили именно мне. Грейс Коддингтон была слишком занята съемками главных модных историй, Лиз Тилберис скорее всего не годилась из-за своего сложного характера. Думаю, что мой стиль и мой характер больше подходили будущей принцессе, я ведь всегда старалась выбирать вещи, которые женщины хотели бы носить. К тому же эта "королевская" миссия требовала чрезвычайной осторожности и дипломатичности.

Я, конечно, очень волновалась и заказала к приходу Дианы в офис VOGUE тонны всевозможной одежды — я ведь не представляла, что она любит и что ей понравится. Но как только я увидела ее, то сразу поняла, что мне с ней будет легко. В сущности она была самой обыкновенной милой девушкой, растерявшейся от массовой истерики вокруг нее. Очень высокой и пропорциональной. Кстати, совсем не худой — у нее тогда был двенадцатый английский размер, а может, даже четырнадцатый. Бедра на размер меньше, они всегда были довольно узкими, особенно в сравнении с плечами. Высокая грудь — чашечки размера C. Невероятной красоты длинные ноги. Как только она увидела кронштейны с одеждой, ее глаза загорелись — она не ожидала, что ее ждет столько красивых вещей. В Диане проснулся модный азарт.

Так началось наше шестнадцатилетнее сотрудничество. Она приходила в офис VOGUE, в гардеробную, где я заранее подбирала для нее вещи и где мы могли провести полдня в примерках, обсуждениях, переделках. Что-то выбирали, подкалывали, подшивали. Потом я звонила дизайнерам и заказывала ее размеры, просила что-то переделать, сшить в другом цвете и так далее. Получив вещи, я ехала к Диане в Кенсингтонский дворец со множеством пакетов, наполненных одеждой, ее дворецкий все это аккуратно раскладывал, и снова начинались примерки. Это была огромная работа, ведь нарядов нужно было много и самых разных! Все эти бесконечные рауты, приемы, поездки... Нельзя было дважды появиться в одном и том же, всегда надо было соответствовать протоколу, ситуации, месту, климату. Сначала мы определялись с платьями, потом подбирали к ним всевозможные туфли, сумки, шляпки, перчатки. Понимая, что ей предстоит множество формальных приемов, я в самом начале нашего сотрудничества купила ей сотни пар перчаток разных цветов. Но принцесса очень скоро перестала носить перчатки, а в конечном итоге отказалась и от шляп. Она любила обувь Маноло Бланика, я их познакомила, и Маноло за эти годы сделал для нее много чудесных туфель. Высокие каблуки Диана не носила — не хотела быть выше принца, предпочитала kitten heels, а дома или в неформальной обстановке часто надевала обувь на плоской подошве.

Когда я говорила с дизайнерами, у которых выбирала для нее одежду, то просила их не распространяться, для кого, что и почему я взяла. Кстати, Диана всегда платила за вещи, мы обе на этом настаивали. Но не всегда, конечно, полную цену. Иногда она могла неожиданно позвонить и сказать: "Анна, мне срочно нужно что-нибудь красное!" — и я бросалась искать, у кого в этом сезоне есть подходящие красные вещи.

С самого начала Диана четко знала, чего она хочет, — и это не имело никакого отношения к колебаниям моды или к сезонным тенденциям. Она не стремилась быть модной. Она хотела быть современной и выглядеть уместно. Но главное — она всегда выбирала вещи, в которых чувствовала себя уверенно. Переубедить ее или навязать ей что-нибудь было очень сложно. Поначалу я пыталась, но потом поняла, что у нее есть собственный стиль, и он постепенно меняется вместе с ней. Конечно, мы с ней совершали ошибки — это очевидно, если посмотреть на ее фото восьмидесятых годов. Но эти ошибки были необходимой ступенью в эволюции ее вкуса и стиля.

Принцесса сразу решила, что будет носить вещи британских дизайнеров. Этим она хотела поддержать национальную модную индустрию, которая тогда была довольно скромной. Она выбирала не только маститых, но и молодых дизайнеров — во многом современная британская мода обязана ей своим нынешним расцветом. Тогда ведь не было культуры знаменитостей, появляющихся в платьях тех или иных дизайнеров, делающих им тем самым рекламу. Диана и тут была пионером. По сути, это она создала культуру it girls и стала знаменита в том числе своим стилем. Она по-настоящему любила, когда ею восхищались, когда ее фотографировали, когда ее окружали восторженные поклонники. Она купалась в обожании и расцветала перед камерами.

Ее называли Shy Di, но я не думаю, что она была застенчива. Застенчивой ее считали из-за кокетливого детского взгляда исподлобья, из-за манеры чуть сутулиться и наклонять голову набок, из-за слегка смущенной улыбки. В начале своего пути Диана действительно смущалась и часто краснела, но потом уже скорее играла в Shy Di. С теми, кто ее окружал и кто ею восхищался, а восхищались ею все, она не была застенчивой. Она прекрасно чувствовала людей, умела ими манипулировать, мгновенно оценивала любую ситуацию. Всегда знала, к кому ей надо подойти первому, кому уделить побольше времени, кому и какой комплимент сказать. И умела делать щедрые жесты. Например, на мой день рождения она всегда присылала цветы не домой, а в офис и делала это так, чтобы все знали, от кого этот букет. Принцесса хотела таким образом подчеркнуть, что ценит меня. Она знала, что я не могу распространяться про наши отношения. И поэтому сама при случае всегда об этом говорила и тем самым сделала мне блестящий пиар.

Я прекрасно понимаю, что свадебное платье Дианы было далеко от совершенства, его много и справедливо критиковали. Но оно было ровно таким, каким она его представляла в мечтах, настоящим сказочным платьем принцессы в лентах и кружевах. Я помню ее на свадьбе — счастливую, улыбающуюся, юную, нежную. А несколько месяцев спустя я увидела ее сразу после свадебного путешествия — и испугалась. Диана невероятно похудела, стала будто другим человеком. Есть фотография, сделанная после медового месяца на какой-то вечеринке, где она снята в синем платье Bruce Oldfield с одним плечом (платья с одним плечом были среди ее неизменных пристрастий). Там видно, как она изменилась. Я воскликнула: «Господи, как ты похудела!» Она грустно посмотрела на меня и сказала только: «Я знаю». Тогда я и понятия не имела ни про ее булимию, ни про ее страдания во время свадебного путешествия. Позже мы часто ходили с ней в ресторан (мы обе любили уютный итальянский San Lorenzo в Кенсингтоне), и я задним числом понимаю, что она, наверное, так до конца полностью и не разобралась со своими пищевыми расстройствами. То она ела совершенно нормально, то ограничивалась шоколадным пудингом. В один день могла все себе позволить, в другой — от всего отказывалась. Но тогда все решили, что она так похудела из-за груза новых обязанностей. Ну и из-за беременности — она ведь очень быстро забеременела.

Беременные женщины в те времена носили бесформенные платья — благодаря этим балахонам в нашу с Дианой жизнь вошла Кэтрин Уокер. У нее был маленький магазинчик одежды для беременных и малышей в Челси, я там покупала кое-какие вещи для своих детей. Когда Диана забеременела, я выбрала там несколько платьев. Принцесса пришла от них в такой восторг, что в следующий раз мы отправились туда вместе, и я познакомила Кэтрин с Дианой. Именно тогда Кэтрин решила, что будет делать не только одежду для детей и беременных, но и женскую линию. Кстати, она была француженкой и начинала с мужских костюмов — отсюда безупречный крой, отличное качество и внимание к деталям. А Диана после своих первых неудачных экспериментов с романтичными рюшами и кружевами довольно быстро поняла, что хочет носить вещи идеально и жестко скроенные. Костюмы днем, яркие облегающие платья вечером. Ничего чересчур вызывающего, ничего слишком короткого. Ей хотелось, чтобы ее перестали воспринимать как романтичную девочку, чтобы относились к ней более серьезно. Так что Диана и Кэтрин прекрасно подошли друг другу. Несколько лет назад Кэтрин умерла, но студия по-прежнему существует под управлением ее мужа. Кстати, Кейт, герцогиня Кембриджская, появилась в паре вещей Catherine Walker во время их с Уильямом поездки в Канаду — мне было приятно, что таким образом как будто продолжается традиция Дианы.

Принцесса иногда приходила на лондонские модные шоу (ни на парижские, ни на миланские показы она не ездила), заглядывала за кулисы, со всеми знакомилась и всех поздравляла. Мы с ней иногда посещали дизайнерские выставки, где она могла купить сумочку или какую-то безделушку, чтобы сделать людям приятное. У нас были теплые и доверительные отношения. Когда в ее жизни все пошло наперекосяк, она часто звала меня на обед и говорила, говорила, говорила... Ей просто необходимо было с кем-то поделиться. Она доверяла мне самые болезненные детали дворцовых интриг и своей семейной жизни. Если бы я была журналистом-репортером, то могла бы издать уже несколько скандальных бестселлеров. Но Диана была так откровенна со мной потому, что знала — я никому ничего не рас­скажу.

Однажды принцесса позвонила мне и попросила выступить в роли компаньонки. Оказалось, что она ждет на обед Клинта Иствуда и считает неприличным оставаться с ним вдвоем. Так что мы обедали втроем, это было потрясающе. Конечно, Диана его совершенно очаровала: у нее было едкое чувство юмора, мгновенная реакция, за столом она была душой компании и заставляла всех смеяться. Помню еще один фантастический ланч — с Элтоном Джоном, его другом Дэвидом Фернишем и Джанни Версаче. Но это, кажется, было уже после развода.

Диана всегда смеялась, когда я пыталась уговорить ее надеть что-то остромодное. Повторюсь — она прекрасно знала, что ей нужно. И еще лучше знала, что ей не нужно. Это, с одной стороны, усложняло, а с другой — упрощало мою работу, я быстро усвоила правила игры. Поняла, например, что она обожает яркие цвета. Мне-то всегда хотелось одеть ее в бежевый, в серый, в темно-синий, в пастельные оттенки. Я пыталась убедить ее, что в этих цветах она будет особенно хороша — причем хороша утонченно. Однажды я буквально заставила принцессу купить элегантное серое пальто — мне казалось, что она будет в нем божественна. Диана уступила, чтобы доставить мне удовольствие, а через пару месяцев сказала: «Анна, почему бы тебе не взять это пальто себе? Я его ни разу не надевала». Таким образом она дала мне понять, что эта покупка была ошибкой и что не надо было настаивать.

Будь она интровертом, то, вероятно, любила бы сдержанные цвета. Но она была экстравертом. Хотела немедленно выделяться из толпы. Хотела быть самой яркой. Любила бижутерию, большие серьги или клипсы. Ей нравилось дурачить окружающих, которые всегда были уверены, что на принцессе — драгоценные камни стоимостью в миллион. Хотя и драгоценные камни она, конечно, тоже носила.

Такой же упрямицей она была, когда дело касалось прически. На съемке для VOGUE я познакомила ее со стилистом Сэмом Макнайтом, который стал ее постоянным парикмахером и близким другом. Сэму и мне всегда хотелось, чтобы Диана носила менее жесткие укладки, отказалась бы от лакового шлема на голове. Но она упорствовала и однажды сказала мне: «А если начнется дождь или ветер? Я не хочу, чтобы люди увидели меня растрепанной и неряшливой. Я ведь, в конце концов, принцесса Диана. И не должна быть застигнута врасплох». Я тогда подумала, что она права, ведь ей приходится жить в мире дворцовых условностей и к тому же творить для людей некую сказку о прекрасной принцессе. Перестала я спорить и о макияже, который Диана, кстати, почти всегда делала сама. Она любила черную подводку и осталась ей верна до конца. Я бы, наверное, предпочла, чтобы принцесса экономнее использовала черный карандаш, но ей было важно, чтобы ее прекрасные голубые глаза немедленно выделялись на лице. И надо признать, выглядела она всегда невероятно эффектно.

Зато снимаясь для VOGUE, Диана позволяла себе эксперименты. Она обожала сам процесс съемок, обожала флиртовать с камерой и с фотографом. Когда мы, например, делали ее портреты с Патриком Демаршелье, мы надели на нее облегающее платье с глубоким декольте и голыми плечами, зачесали влажные волосы назад — очень рискованный образ, учитывая все ограничения и запреты. Между ней и Патриком сразу возникла химия, и эта химия передалась пленке. Дианины портреты, которые сделал Демаршелье, — мои самые любимые. Возможно и потому, что я была стилистом на этих съемках. Мне нравятся ее портреты работы Марио Тестино, она на них выглядит прелестной и расслабленной, но не надо забывать, что Патрик снимал ее, когда она все еще была замужем за наследником трона и нельзя было переходить границы. А в объектив Марио попала уже свободная женщина.

Развод сильно повлиял на ее стиль и выбор одежды. Я считаю, что последние пять лет своей жизни она выглядела фантастически. Диана была свободна и могла выбирать все что захочется. Она уже была прекрасно знакома со всеми дизайнерами, меньше нуждалась во мне, могла сама позвонить им, прийти в шоу-рум. К тому же отпала необходимость непременно носить британских дизайнеров — а итальянская или французская мода были тогда на голову выше.

Я посоветовала ей Versace — была уверена, что его облегающий крой, открытая сексуальность и сочные цвета ей идеально подойдут. И оказалась права — Джанни Версаче был стопроцентно ее дизайнером, первым модельером мирового класса, одежду которого Диана постоянно носила. Думаю, что сегодня она сногсшибательно выглядела бы в вещах Ролана Муре или даже Виктории Бекхэм. Диана становилась все более уверенной в себе и в своем теле. Юбки короче, каблуки выше, вырезы ниже, макияж сдержаннее. И к этому эффектному лаконичному стилю она пришла, конечно, уже самостоятельно.

Что касается истории с Доди, то мне всегда казалось, что это было какое-то наваждение, попытка доказать королевской семье — и прежде всего Чарльзу, — что она может прекрасно обходиться без них, наслаждаться жизнью. Вернувшись после отдыха с Доди, она сказала мне: "Это были лучшие каникулы в моей жизни". А я не могла поверить, что эти дни были лучше, чем те — в Балморале с Чарльзом и с мальчиками, когда Диана была еще полна иллюзий. Мне казалось, что именно тогда Диана была счастлива по-настоящему. А романом с Доди она как будто пыталась сказать всем — и мне в том числе: "Посмотрите, как я свободна и счастлива!"

Убеждена, что Диана всегда любила Чарльза, обожала его. Когда я бывала во дворце и мы мерили платья, она иногда спрашивала, не возражаю ли я, если она позовет мужа и поинтересуется его мнением. Принц приходил, явно чувствуя себя не в своей тарелке, бросал на нее, всегда такую прекрасную, короткий взгляд, вежливо говорил что-то вроде: «Ты выглядишь совершенно замечательно» — и старался побыстрее ретироваться. Для Чарльза это было утомительной неловкой миссией, а для нее — поиском его внимания, его одобрения. Думаю, что только эта любовь способна объяснить некоторые ее последние поступки. Диана становилась все красивее и сексуальнее, она нашла свой стиль, ею восхищался весь мир. Кроме одного человека. А ей нужны были именно его восхищение и именно его любовь. И в этом несовпадении, а не только в ранней гибели, кроется настоящий трагизм ее судьбы.

Весть о смерти Дианы застала меня в Шотландии, я была совершенно ошарашена. Убитая горем, прилетела в Лондон. Лиз Тилберис, моя бывшая коллега в британском VOGUE, на тот момент — главный редактор американского Harper’s Bazaar, позвала меня на ужин в San Lorenzo, где я когда-то познакомила ее с Дианой. Оказалось, что с Лиз прилетела журналистка, которая явно собиралась быстренько взять у меня интервью. За столом сидели Стинг с женой, еще кто-то... Видимо, у меня было перевернутое лицо, потому что ко мне подошел Тестино, обнял меня: "Анна, успокойся, успокойся!" Я спросила: "Марио, кто все эти люди? Диана погибла, а мы зачем-то здесь..." Встала и ушла. Шагала как в полусне по Beauchamp Place, пытаясь поймать такси, а вокруг — толпы рыдающих людей. Потом я поняла, что они толпились около Harrods — видимо, из-за Доди. К счастью, я столкнулась со своим приятелем, который, поняв, что я не в себе, подвез меня домой — не знаю, как бы я иначе добралась. На похороны мы пришли вместе с Сэмом Макнайтом, который был совершенно разбит — Диана стала огромной частью его жизни. Мы оглядывались вокруг и видели множество людей, которые совсем не были близки с принцессой — например, Тома Круза и Николь Кидман. Как будто это было какое-то грандиозное шоу, куда все раздобыли дефицитные приглашения...

За несколько недель до этого ужасного дня я купила Диане в Burlington Arcade к ее тридцатишестилетию маленькие прелестные сережки — мне всегда хотелось, чтобы она носила изящные украшения, и мне казалось, что она наконец готова к этому. Я получила от нее милое письмо с благодарностью, но я так и не узнала, надела ли она их хотя бы раз.

Источник: vogue.ru